Ходила застава плохо. Нет, не то, чтобы совсем никак, но как-то без души, откровенно попирая заветы товарища Апакидзе. Нет, не то, чтобы совсем попирая и презирая, вовсе нет. По сравнению с другими 10-15 учебными заставами в этот же вечер ритмично утаптывавшим асфальтное покрытие плаца пограничного училища очень даже на уровне.
Однако капитан Молотков, несший службу в тот памятный вечер в наряде "помощник оперативного дежурного" по училищу думал совершенно иначе. Всё ему хотелось увидеть и особенно услышать эдакий "огонёк и задор", на который 108-ая учебная пограничная застава, 1-го дивизиона 3-го факультета ну никак не была способна. Верная заветам недавнего советского прошлого, застава, изо всех сил вспоминая герб на кумачовом стяге, старательно "косила и забивала". Вообще-то, положа ногу на сердце стоит сказать, что застава сия была не так уж плоха и проведённые в училище 3 месяца ничем особенно плохим для неё отмечены не были. Это лишь спустя год-другой она по праву заслужит гордое прозвище (данное одним из преподавателей кафедры общей тактики) "шайки убогих уродцев". Вообще то по-украински данное прозвище звучало гораздо колоритнее, да и последнее слово в переводе на великий и могучий было вовсе не "уродцы". Ну, речь, в общем-то, не об этом.
108-ая доблестная, торпедоносная, псевдо гвардейская, имени нетрудового дырявого знамени, ордена св. Ебукентия 13-ой степени и медали Сутулова учебная пограничная застава состояла сплошь из курсантов факультета иностранных языков. Два отделения были отданы на растерзание "англичанам", а еще одно, да и то неполное, было с садистским удовольствием заклеймено "фрицами", "гансами", "фашистами" и прочими милыми сердцу каждого немца именами. Состояло данное инвалидное подразделение на тот момент из 32 человекоподобных организмов, одетых в затёртые камуфляжи "подменки" и, непонятно по какой ошибке начтыла, берцы облегчённого варианта. Построенные в колонну по трое, курсантики без души топали нижними конечностями по плацу, без души исполняя строевые песни, искренне мечтая поскорее попасть в теплое расположение дивизиона, проквакать на вечерней поверке в ответ на произнесённое имя и завалиться спать на мягчайшие солдатские койки. Однако капитан Молотков был совершенно другого мнения на этот счёт. Уже отпели и ушли в темень многие заставы других факультетов и дивизионов, мерно ухая кирзовыми сапожищами прочапали к своей казарме жиденькие строи солдат-срочников БМТО и комендантской роты (эти по жизни пропадали в нарядах и караулах или на бесконечных хозработах). Тягуче что-то пела грузинская застава, их песня была совсем не строевой по ритму и тональности, при этом, следует признать, красивая, как и всё песенное творчество горцев. Вслед за ней в сторону угловой казармы, в которой размещался тогда 5-й факультет (для курсантов из стран бывшего СССР) маршировали несколько туркменских застав, по ходу выкрикивая что-то, должное означать бравую строевую песню, однако, больше похожее на звуки, издаваемые бандой пьяных басмачей в припадке любви к искусству. Единственное уловимое слово из этой какофонии звуков было "Ашгабат". В общем, как говаривал мой дед: "знал бы, о чём поют - заплакал бы". Последними покидали плац заставы ребят из Молдавии. Вот эти горлопанили от души, исполняя самую пограничную песню всех времён и народов "Зелёные погоны", за что и были награждены одобрительным замечанием помощника оперативного дежурного, несравненного капитана Молоткова.
А наша героическая 108-ая застава всё продолжала наматывать круги по громадному прямоугольнику плаца. Уже были спеты все известные запевале заставы, Климу, песни. Начали, как обычно, с "а на плечах у нас", потом с бурлачьей тоской выли "уходил я в армию в ноябре". После этого, чисто для разнообразия, затянули украинские народные. Клим до багровой рожи надрывался песней про двух казаков, один из которых "багата родина", а второй, к своему несчастью оказался "бідна сиротина". Следующей в top-list нашего хит-парада прозвучала "Гей, наливайте повнії чари", потом очередной опус про казака и его Буцефала, у которого "під копитом камінь тріснув". Потом кто-то, явно предатель и изменник Родины, начал заводить "Артиллеристы, Сталин дал приказ", но полуслове умолк, закашлялся и сдох. Что еще пели, заходя на 1208-ой круг по периметру плаца, уже никто не вспомнит. Услышав шедевр про артиллерию, богиню войны, блистательный капитан-помощник оперативного окончательно потерял терпение и перешел к усиленной строевой подготовке единственной, оставшейся в его досягаемости заставы, ходил за ней по пятам, вопя благим матом по поводу, что "не в ногу", "чётче шаг", "держать диагональ" и прочее. Сорвав голос и потеряв пару-тройку килограммов нервов, Молотков остановил заставу аккурат напротив трибуны, гаркнул "напра-о!" и приступил к вербальной части. Метал громы и молнии, призывая на головы курсантов 108-ой все библейские кары, обещал сгноить, раздавить и уничтожить. Также в качестве бонуса было обещано лишить всю заставу увольнений сроком на миллиард лет. Но вот тут ошибка вышла. Грозить лишением увольнений курсантам, которые и так уже были облагодетельствованы правительством страны на три года казарменного положения (1-3 курс) было, по меньшей мере, грубейшим просчётом в морально-психологическом воспитании будущих офицеров-пограничников. Поэтому, 32 тела в зелёных погонах с буковкой "К" на оных, с тупым равнодушием взирали на ходячий громкоговоритель в капитанских погонах, обречённо осознавая, что сегодня не выйдет блаженно покурить в туалете перед отбоем и потравить байки о курсантках из девичьих застав.
Надо отметить, что вышеупомянутый запевала, тот, который Клим, ростом был мал и шагал левофлаговым в последней шеренге, то есть был замыкающим. Справа от него, в той же последней шеренге, шаркал кривенькими ножками в модных югославских ботинках курсант Серёженька, начисто игнорируя обязанности солдата в строю. Всё это время, пока его коллеги надрывно голосили, на раз переплёвывая заслуженный хор имени Г.Верёвки, Серёженька бубнил себе под нос, возводя поистине мега - многоэтажные матерные конструкции, поминая незлым тихим словом тот день, когда его уговорили вместо киевского "ин.яз-а" поступать в военное училище. При чём в качестве мест появления на свет сего ВУЗа упоминались исключительно глотательно-испражнительные отверстия какой-то пьяной макаки. Так вот. В тот момент, когда неповторимый помощник оперативного дошел в своей речи практически до Всемирного Апокалипсиса, обильно забрызгивая слюной и желчью берцы понуро стоящего перед ним Димки "Леща", Серёженька друг прервал свой монолог, два раза моргнул, смачно плюнул на священный бетон плаца и присел за спинами товарищей. Вырвав из тетради лист и разместив на коленях планшет, Серёженька что-то сосредоточенно царапал в листке мелким почерком. Потом встал, ткнул острым локтём в бок начавшего засыпать Клима и сунул ему под нос написанное. Клим, даром, что был "немцем", прочтя написанное, выкатил моргалки и залепетал: "Серый, я ЭТО петь не буду". Серёженька, не отходя от кассы, ткнул вторым своим верхним отростком стоявшего впереди Юлика "Чунга-чанга". На это непочтительный провокационный акт повернулась вся предпоследняя шеренга, состоявшая сплошь из Серёженькиных корешей. Кроме Юлика, там также стояли гвардейцы кардинала Серёга "Волчара" и Ромка "Телега". Вопросительно воззрившись на нарушителя спокойствия, получили ответ: "Пацаны, Клим песню петь не хочет". Три носа разом уткнулись в исписанный листок. Район дислокации предпоследней шеренги расцвёл тремя белозубыми улыбками. Потом к носу Клима синхронно протянулись три сложенные в кулак руки, и кто-то из трёх богатырей замогильным голосом брякнул: "Пой, или пи***ц тебе, котёнок".
Молотков, закончив пророчествовать по поводу безрадостного будущего 108-ой заставы, в этот момент подал команду к дальнейшему хождению с песней. И вот, получив команду "Песню, запе-вай!", стадо, носящее гордое имя учебной пограничной заставы, двинулось на очередной заход. Клим, пропустив два лишних шага, неуверенно раззявив варежку, пропищал:
A vacation in a foreign land, Uncle Sam does the best he can
You're in the army now,
Ясны очи капитана Молоткова в тот момент, стали размером с чайные блюдца, что было заметно даже с другого конца плаца, а нижняя челюсть со скоростью, стремящейся к третьей космической, рванулась вниз, грозя пробить асфальт между носками начищенных до блеска кошачьих глаз туфель. В этот момент застава в тридцать с лишним молодых лужёных глоток дружно рявкнула:
oh-oo-oh you're in the army now
Капитан, вытянув вперёд руку, дрожащим пальцем тыкал в сторону топающих возмутителей спокойствия. В горле у него клекотало и булькало, вырывая из голосовых связок лишь нечто нечленораздельное и сипящее. В конце концов, непобедимый капитан совладал с собственной слабостью и прерывающимся голосом завопил: "Что это такое?! Вы что поёте?! Это что за мяу-мяу??". На этот крик души погибшего гладиатора бодро отрапортовал Юрка "Толстый", старшина заставы, до гроба верный заветам своей родной красавицы Одессы: "Товарищ капитан, так это американская пограничная строевая! А вы что, не знаете разве? Быть не может! Да шоп мне всю жизнь "Мивину" хавать! Это же преподают на занятиях по ОРР".
Пользуясь замешательством своего мучителя, 108-ая стремительно выруливала с плаца по направлению в своей казарме. В ночном воздухе дико неслось, сопровождаемое разбойничьим улюлюканьем, гиканьем и посвистом:
Now you remember what the draft man said, nothing to do all day but stay in bed
You're in the army now, oh-oo-oh you're in the army now
You'll be the hero of the neighbourhood, nobody knows that you've left for good
You're in the army now, oh-oo-oh you're in the army now
Smiling faces as you wait to land, but once you get there no-one gives a damn
You're in the army now, oh-oo-oh you're in the army now
Hand grenades flying over your head
Missiles flying over your head, if you want to survive get out of bed
You're in the army now, oh-oo-oh you're in the army now
Shots ring out in the dead of night, the sergeant calls 'Stand up and fight!'
You're in the army now, oh-oo-oh you're in the army now
You've got your orders better shoot on sight, your finger's on the trigger but it don't seem right
You're in the army now, oh-oo-oh you're in the army now
You're in the army now, oh-oo-oh you're in the army now
Night is falling and you just can't see, is this illusion or reality?
You're in the army now, oh-oo-oh you're in the army, in the army now
You're in the army now, oh-oo-oh you're in the army now
История не сохранила данных, ходил ли капитан Молотков после этого на вечерние прогулки застав и обращался ли он за помощью к психотерапевту. Наверняка знаем лишь, что застава успела вернуться в расположение до команды "Отбой", Клим получил от Толстого благодарность в виде "фанеры" за самодеятельность, а Серёженька в ту же ночь ушел в "самоход", абсолютно непонятным образом преодолев забор, густо смазанный солидолом по верхнему краю и с тремя рядами колючей проволоки.
22.03.2008
