"...И Андрей доставал из воды пескарей,   А Спаситель - погибших людей..."     ВИА "Наутилиус Помпилиус"     Как объяснить непосвящённым и непричастным, что испытывают погранцы, когда им приказано оставить свою заставу? Где найти те слова, чтобы передать, чтобы проняло до печёнок, чтобы хотя бы приблизительно ощутили, КАК немым криком исходит душа, перехватывает дыхание, а сердце словно зажало ледяной, когтистой лапой? Ведь для пограничников их застава - это не просто несколько строений, небольшой плац, вышка Часового Заставы да дувал по периметру внутреннего рубежа обороны. Она - как товарищ твой, у которого всегда найдётся для тебя ободряющее слово, который поделится с тобой сухпаем и водой, ничего не прося взамен...   И вот уходят они, дико желая обернуться, дабы в последний, самый последний раз посмотреть, постараться неизгладимо запечатлеть в памяти родную, НЕНАГЛЯДНУЮ заставу и - не могут, потому что чувствуют всем существом, как смотрит она им вслед. Не с укором и без осуждения, а как добровольно, без приказа, остающиеся в заслоне прикрывать, когда не спрашивают, сколько надо продержаться и будет ли приказ на отход. И так понятно, без слов, что насколько только возможно: стоять насмерть, держаться зубами, но дать, точнее подарить остальным достаточно времени успеть отойти на новый рубеж. ЗАСЛОНИТЬ собой братьев-погранцов, подарить им жизнь - отдать Той с Косой свою в обмен на жизни боевых братьев...   Не смогу я объяснить, просто не сумею, что это такое - жить взаймы. Кто знает, поймут и так, а что до остальных, пусть живут и дальше в счастливом неведении. К таким только одна просьба: чтоб не плевали в спину. Не заслужили этого погранцы нигде, ни разу, никогда!   Ноябрь 1992 года. Пограничникам Гадрутского отряда было приказано оставить заставы. Приказ есть приказ, надо исполнять и они ушли, а заставы теперь уже бывшего Гадрутского отряда остались там, позади. Хочу перечислить их, какими знал эти заставы во время срочной службы, как тех, кто навсегда остался на Границе и навечно занесён в списки павших смертью храбрых, на мемориальной доске Обелиска Славы Пограничных Войск.   Вот они, поимённо:     1-я именная (имени Николая Сергеевича Голубницкого) "Истинник"   2-я "Каратон"   3-я "Литам". Разрушена до основания   4-я "Оман". Стёрта с лица земли, а место, где она находилась, затоплено.   5-я "Пайка". В руинах.   6-я "Речник"   7-я "Орегон"   8-я "Рибоза"   9-я "Ориса"   10-я "Омер"   11-я "Истома"   12-я "Карабзол"   13-я "Кабота"   14-я "Пазовый"   15-я "Арисфера"   16-я "Пакаляж"   17-я "Рефулер"   18-я ЗСП (застава сопровождения поездов) "Планер"   Резервная застава     А так же:   Инженерно-саперная рота "Скрепер".   База в Горадизе - "Байлот"   Отряд - "Лацкан"       А ещё на моей "Пайке" осталось два захоронения: Николай Иванович Печёнкин, погибший в 1929 году в неравном бою с бандитами, а также - Кучкарев и Харламов, павшие 25-го августа 1941 года, когда в целях защиты южных рубежей СССР в Иран были введены советские войска. Их имя и отчество, к стыду своему, не помню.   На спутниковой фотографии обелиск Печёнкину, вроде бы уцелел. Обелиск Кучкареву и Харламову, принимавших участие в ликвидации жандармского поста и обеспечении беспрепятственного прохода на иранскую сторону частей Красной Армии, установленный у ограды, со стороны спортгородка - не просматривается. По всем признакам - его просто больше нет. Правильно сказал один князь: "Мёртвые сраму не имут!" Срам имут живые, которые ничего не сделали для перезахоронения праха героев, до конца исполнивших свой воинский долг, отдавших жизнь за Родину и страну. Не хочется думать, что могли сделать "национально осознавшиеся" с могилами: осквернение советских воинских захоронений у нынешних "ближнезарубежных" - у всех на слуху.   Память людская, ох и коротка же бывает подчас и неблагодарна по отношению к тем, кто защищал сограждан, как и сказано в Советской присяге: "не щадя самой жизни." За последнее время столько вылито помоев на нашу славную историю, столько извращено и оболгано, что у теперешней молодежи, мягко говоря, натуральный винегрет в головах образовался. С этим надо бороться, насколько достанет умения и сил, потому что иначе мы предадим своим молчанием всех тех, благодаря кому живём сейчас. Есть у нас много достойных людей, которые сами, без какой-либо поддержки государства, взялись рассказывать идущим на смену поколениям правду о СССР. Не всё было безоблачно, не молочные реки и кисельные берега, но если сравнить, то понимаешь - была Сила, была Держава, с которой хочешь не хочешь, а приходилось считаться всем, кто её окружал: напрямую ли соприкасаясь границами или через другие страны, "скромно" отсиживаясь за чужими спинами и пакостя исподтишка.   Вот и я хочу внести свою микроскопическую лепту в дело возрождения светлой памяти о нашем Великом прошлом, о наших достойных предках и славной истории. Хочу рассказать о людях в фуражках цвета благородного изумруда, который олицетворяет и символизирует Преданность. О тех скромных парнях, кто без шума и помпы делали своё дело: охраняли и защищали рубежи нашей общей Родины - Союза Советских Социалистических Республик. Не святые - люди, которым как и везде, всегда, у всех свойственно и хорошее, и плохое. Главное, на мой взгляд - что лично у каждого одерживает верх, уверенней и чаще. И как себя ведут, когда Беда подступила, подошла к самому дувалу заставы. Вот тогда точно и безошибочно узнаешь, кто чего стоит и кем является на самом деле: Человеком или так, тварью двуногой, прямоходящей и умеющей разговаривать.  

     Мы думали там, на Границе, было тяжело. Наивные. Оказалось, как раз там - всё легко, ясно и понятно: в тылу, за спиной, наши, перед нами - "система", КСП (контрольно-следовая полоса) по основному рубежу, чуть далее КСП по рубежу прикрытия, берег Аракса и самый-самый последний рубеж - пограничная река. А за ней - уже чужая земля, сопредельная. И живущие там ни плохие, ни хорошие - просто не наши. Мы, погранцы - здесь, они, жандармы - там и всё. Так и ходили на службу, без улыбок, с "плакатными лицами", потому что "не поддаваться на провокации и ни под каким видом не устанавливать контакта с сопредельной стороной!" Таков приказ, а приказы, как сказано в уставе, не обсуждаются, а беспрекословно исполняются и точно в указанный срок.   Так вот, мы чётко знали, что с той, чужой стороны ничего хорошего не может прийти по определению. Потому что у страны нашей, как бы она ни называлась на данный, отдельно взятый исторический период времени, друзей нет никаких: ни обыкновенных, ни - загадочных. То есть друзья всё-таки есть у нашего Отечества - это его Вооружённые Силы и Военно-Морской Флот. Так очень ёмко и точно охарактеризовал истинное положение вещей Александр III. И его высказывание не утратило злободневности и по сей день. Мы знали, что впереди потенциальный враг, которого "плакатно не поддаваясь" надо как бы не замечать. Ходит там, по другому берегу с оружием в форме кто-то, да и пусть себе. Вот если они оружие в нашу сторону повернут или в брод через реку сунутся, тогда - сообщили на заставу и ждём "дорогих" гостей, готовим горячую встречу. А если на всех не хватит, ибо "комитет по встрече" как правило из двух-трёх пограничников состоит, так сейчас наши братья с заставы примчатся, отрядские чуть погодя подойдут, да окружные возьмут в стальное кольцо и проедутся асфальтным катком. Всем достанется, никто не уйдёт... обиженным нашим невниманием. То есть - что бы ни случилось, каждый из нас твёрдо знал: за спиной у нас Держава и что за тыл можно быть относительно спокойным.   На "гражданке" же ничего подобного: нет-нет да и прошипят вслед: "Псы цепные!" А мы и есть, те самые: всё ходим по цепи, то есть на цепи кругом, которая покрепче материальной, из стали будет, и имя ей: Присяга, Воинский долг, СТПВ. Ни мяукать, ни попугаями подпевать не станем никогда - не то у нас воспитание, не к тому приучены. И ведь что бы ни кричали с той стороны, чем бы в нас ни швырялись, даже зубы оскалить не моги! Ходишь и мечтаешь, а вдруг как в августе 1941 года, скажут в кои-то веки сталинское: "Теперь - можно!" И вот тогда-а-а... Эх, мечты-мечты...   Удивлён я был: люди, которые спокойно спят, ничего не зная, что сон их безмятежный - порой и наша заслуга, ведут себя часто как те, на сопредельной стороне. Тоже стремятся запустить всяким исподтишка: например - ловко плюнуть в спину, а когда обернёшься, состроить из себя... девственницу - мол, я не я и слюна-то не моя. Или "храбро" облить помоями с безопасной дистанции Интернета, теперь же можно: свободы всяческие и вообще уверенно вступили в "демократию", по заокеанским лекалам сляпанную. Ладно, со всякими зарубежными сидельцами - бывшими согражданами, всё ясно: надо отрабатывать усердно - буквально чтоб пот градом везде - и за тёплый хлев, и за сытную кормушку. Потому-то, по всем признакам, их так и рвёт неудержимо на бывшую Родину. А вот соотечественники, которые здесь, с нами вместе, вот их ненависть по отношению к пограничникам понять никак не могу!   И больней всего тычки принимать от ветеранов недавних локальных войн и военных конфликтов. Оговорюсь сразу: далеко не ото всех из них и уж тем более не от ветеранов Великой Отечественной войны, от которых пограничники сроду худого слова не слыхивали. Обязательно найдётся или найдутся те, кто уважение с подобострастием путает. Воевал? Почёт тебе лично и уважением наше пограничное, вот только пресмыкания или восторженного поедания глазами не стоит от нас ждать - не будет этого. Обижаются иные, что-то там про кровь и грязь говорят, про то, что надо побывать на войне и выжить, чтобы понять как оно, что да почём. Ах да, ещё о выходе на "боевые" и сорванных да ободранных в кровь ногтях "в горах" скажут эдак с надрывом, о постоянно поджидающей смерти ввернут. Слушаешь такого и не знаешь, то ли смеяться, то ли плакать. Он видит, что ты не реагируешь, (провокация, не поддаваться), и начинает грязью швыряться: "Господин такой-то, салага, я там за тебя кровь проливал, пока ты в тылу на своей долбаной границе отсиживался, закрытый нами наглухо!"   Ну да, всё верно, за исключением того, что салага - у него, (прошу прощения у женщин за казарменность речи) в штанах.   С Границы и до, и после его геройства уходили и уходят в МИРНОЕ ВРЕМЯ цинковые гробы, и раненых доставляют в военные госпитали, и получившие увечья не воевавшие ни разу нигде инвалиды есть, как принято стандартно писать "при исполнении служебных обязанностей". Ага, вот именно: как хочешь, так это и понимай!   "Наглухо закрытые". А кто им тылы от "душков" чистил, папа Карло или быть может мама Тереза? Кто обеспечивал, чтобы снабжение было более-менее сносным?   А что до "боевых", так у нас КАЖДЫЙ выход на границу - боевой, даже когда рабочая группа шла чистить "систему" от травы или проводить профилактические работы по её техническому обслуживанию. Вооружились и - пошли, побежали или поехали. Выставили боевое охранение и - за работу. И часто из таких вот выходов рабочих групп не все и не всегда возвращались на своих ногах. Бывало, что приводили или приносили и подчас - не головой вперёд несли.   "За меня" он там был! Ты, уважаемый, был там, куда тебя страна поставила и делал то, что она тебе приказала. Мы - тоже самое делали: были там, куда назначили и выполняли то, что от нас по роду службы и долгу требовалось. Ты воевал, мы же, не воюя нигде ни разу, просто "тихо да мирно" охраняли себе рубежи нашей общей страны. Вот и вся разница.   Хорошо, я - никто и звать меня никак, обыкновенный рядовой пограничных войск Комитета Государственной Безопасности Союза Советских Социалистических Республик, ничем не примечательный, никак и нигде не отличившийся. Просто служивший на Границе, как сотни тысяч моих братьев-погранцов: рядовых, ефрейторов, сержантов, старшин, прапорщиков и офицеров. И среди генералов есть пограничники, хоть и не часто встретишь их. Тогда пусть прочитают слова человека, который, (как общеизвестно), был чрезвычайно скуп на похвалу в адрес кого бы то ни было: только если действительно её заслужили, по его мнению. Про не воевавших погранцов, обычно отсиживавшихся в тылу, пока за них другие кровь льют:     "Я всегда был спокоен за те участки фронта, где оборонялись или шли в атаку пограничники."  

     Он же про то, что погранцов смерть не поджидает нигде ни разу, ни вообще, ни постоянно:     "Пограничная служба имеет свои особенности: по сути дела это постоянная войнас тайным, умело маскирующимся врагом. Днем и ночью, в жару и в холод, в горах, в лесах и болотах, на море пограничник должен быть каждую минуту готов к вооруженному столкновению. От воина границы требуется высокий моральный дух, высокая дисциплинированность и неусыпная бдительность, большая выносливость, готовность всего себя отдать делу служения Родине."     Вот сказал - ни прибавить, ни убавить! Я лишь позволил себе выделить в его словах ключевые моменты. Так, на всякий случай, чтобы потом особо одарённых носом не тыкать в очевидное. Это очень тяжело физически - вот так служить и дико изнуряет психологически быть в постоянной готовности, что в любую минуту псевдомирная, (а другой на Границе отродясь не бывало), жизнь разлетится вдребезги с первым же выстрелом с сопредельной стороны. Или при попытке бандформирования прорваться из нашего тыла, чтобы уйти "за кордон" или к нам в гости припожаловать.   Поясняю: я не пытаюсь доказать, что погранцы - дартаньяны, а все остальные - известно кто. Этим с успехом занимаются кто угодно, только не пограничники! Мы - просто несём службу на Границе, а боевыми орденами и медалями пограничников награждают, ясен пень, по недоразумению.

Автор: Руслан Титор

Опубликовано: 12 декабря 2010

• Вперед